9 мая, в День 75-й годовщины Великой Победы советского народа в Великой Отечественной войне, делегация Партизанского района Минска возложила цветы к монументу Великой Победы.

В составе делегации: депутаты Тенгиз Думбадзе и Роман Никонов, глава администрации района Валерий Вороницкий и его заместители, начальники отделов и управлений администрации, представители общественных объединений и политических партий.

«Районную организацию «Белая Русь» представили штатный сотрудник, члены Совета и актив. Но главное, что в этот день с нами был ветеран Великой Отечественной, генерал-майор Виктор Федорович Костко. Низкий ему поклон, доброго здоровья, и долгих лет жизни», — рассказали в Партизанской «Белой Руси».

В Партизанском районе Минска с 2006 года изданы три сборника воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны «Беларусь родная, помни нас!». Воспоминания о Виктора Федоровича Костко тоже вошли в эти сборники. С удовольствием, предлагаем вашему вниманию часть материала:

«Родился я в Белоруссии, в Могилевской области, от города Бобруйск 33 километра езды, в пятистах метрах от дороги Могилев-Бобруйск. К 41-му году я с отличием окончил 7 классов. О том, что началась война, мы услышали 22 июня в 12 часов дня по единственному в деревне приёмнику, а сообщил нам эту новость Вячеслав Михайлович Молотов. Естественно, все восприняли это известие с тревогой, но самое страшное было потом. 26 июня из Бобруйска в сторону Могилева, в тыл, по дороге шли толпы беженцев. Налетели немецкие самолеты и начали расстреливать этих мирных жителей, спасавшихся от фашистов. Мы — мальчишки по 14 лет — помогали раненым, как могли.

3-го июля со стороны Бобруйска в сторону Могилёва начали двигаться четыре фашистских танка, рожь к тому моменту уже поднялась, и мы из ржи наблюдали. Это было где-то в 13-14 часов, светило яркое солнце. Совсем недалеко, на опушке леса, находилась наша деревня, а там затаилась артиллерийская батарея. Она то и встретила вражеские машины огнём, три танка уничтожили, первую атаку отбили, но уже к вечеру последовала вторая. Прилетели немецкие самолеты, разбомбили позиции наших артиллеристов. Те в свою очередь передислоцировались на поле и продолжили воевать, но уже на следующий день фашисты смогли пробиться и двинулись в сторону Могилёва. По пути они заходили в наши деревни, занимали дома, убивали и ели наш скот, принимали ванны возле наших колодцев, чувствовали себя хозяевами. У нас в деревне жили участники первой мировой войны, один из них был в плену и там выучил немецкий язык. Он то и спросил у фашистов: ´Какова ваша цель, зачем вы пришли?´. Они без всякого стеснения отвечали: ´Мы пришли для того, чтобы покорить славян, уничтожить евреев, уничтожить цыган, уничтожить тех, кто не может работать. Всех вас превратить в своих слуг´. В нашей деревне евреев было много, мой отец к ним подошел, говорил, чтоб уходили, спасались. Конечно, какая то часть ушла, а тех, кто остался, немцы отправили в Бобруйск, а затем уничтожили. В июне 42-го года партизаны стали устраивать засады и уничтожать немецкие танки. Тогда-то и начались репрессии на мирных жителей, женщин, детей и стариков. 15 июня этого же года, в восьми километрах от нас находилась деревня Бор. К началу войны в ней осталось полторы тысячи жителей, но пришёл отряд, состоящий из роты бандеровцев и роты белорусских полицейских под командованием немцев-эсэсовцев. Они сожгли всю деревню, а тех, кто не успел спрятаться или убежать, убили. Мы узнали о случившемся от Ани Синицыной, она спаслась и прибежала к своей тёте, вся в крови, рассказала, что бандеровцы деревню сожгли, убили её мать и расстреляли пятерых её детей, а ей удалось спастись лишь потому, что в подполе спряталась. Услышав её рассказ, мы все понимали, что наша деревня находится совсем рядом и, скорее всего, мы будем следующие. Наши мужчины приняли решение, в десяти километрах через болото был островок, решили перебраться туда, перегнать скот и перенести все, что необходимо для жизни. Через несколько дней, 22 июля в 4 часа утра со стороны Могилёва к нам шёл тот же самый отряд. Хорошо, у нас уже были дежурные, они подняли тревогу, и все жители побежали. Но, чтобы попасть в лесок, нам надо было перебежать поле. А тут бандеровцы на мотоциклах выскочили и начали расстреливать. Я полз до речушки и просидел там, под корягой, пока всё не закончилось. Это меня спасло, а многих убили. Деревню нашу сожгли дотла, жить нам стало негде, и мы все переехали в лес. Своим первым боевым крещением считаю момент, когда я полз под пулями, они свистели прямо над моей головой, а я полз дальше и тем самым сохранил себе жизнь. Тогда я понял, что пули, которые свистят, они не убивают, они пролетают мимо.

В 42-м году мне исполнилось 15 лет, я пошел в партизанский отряд. Наша зона называлась партизанская Кировско-Кличевская. Место постоянной дислокации, среди болот, на островках в землянках. Все партизанские отряды в нашей зоне весной помогали друг другу засеивать поля, потому что надо было чем-то питаться. Держали коров, собирали грибы, ягоды, делали заготовки на зиму. Еды не хватало. Когда над нами ´рама´ летала, мы ничего не жгли, не производили никакого движения, потому что если они нас засекали, прилетала авиация, и по нашим квадратам подтягивалась и работала артиллерия, район блокировали. Авиационный налет очень страшная штука. Фашисты бомбили очень кучно и никогда не жалели бомб. Причем они не только бомбы бросали, но и бочки с дырками, чтобы панику сеять, те когда летели, издавали страшный вой. Мы приспосабливались и к этому, правду говорят: там, куда одна бомба упала, вторая не залетит. Вот мы и перебирались в эти воронки. Задачи перед партизанами ставились разные, но основные — это обеспечивать выходы на железную дорогу, это же была рельсовая война. Разведывали следующим образом: я и другой партизан под видом сбора ягод и грибов выходили к железной дороге, наблюдали, когда патрули приходят, где патрулируют, где у них гарнизоны. Обычно они ночью через каждые полчаса стреляли для профилактики, никто на них не нападал, но мы видели, в какую сторону производилась стрельба. Потом выходили уже наши подрывники, минировали и взрывали. Вторая основная задача — уничтожение гарнизонов. В 42-м году город Кличев полностью освободили, потом в местах, где образовывались гарнизоны, мы начинали походы на них. Немцы не могли терпеть и примерно каждые 4 месяца устраивали нам блокаду, снимали с фронта части, блокировали районы с целью уничтожить наши постоянные лагеря. Вот тогда начиналась истинная война.

В марте 44-го наступило тяжелое время, началась самая жестокая блокада наших лесов. Патроны закончились, и командир дал команду: ´Расходись по два-три человека и спасайся, как можешь, следующий сбор через неделю´. Вот сидим мы под корягой, я и мой старший брат, а цепью идут немцы, хорошо — без собак, не заметили. А так в плен попадать мы не собирались, мы еще в 41-м году видели те издевательства, которым подвергали советских солдат. У нас по одному патрону осталось, и мы направили оружие друг в друга на случай, если нас всё-таки заметят. Уже ко второму мая у нас была относительно спокойная обстановка, мы знали, что победа уже рядом, каждый час ждали ее. Поэтому 9 мая мы встретили как должное. Но ликование было всеобщим, радовались, стреляли в воздух.

Многие обвиняют Советский Союз в том, что он так же, как и Германия, несет ответственность за эту войну. А я им объясняю, что в 33-ем году заключается пакт: Германия, Франция, Англия, Италия — все против Советского Союза. В 38-ом году Гитлер захватывает Австрию, под покровительством Англии, Франции разделяют Чехословакию. 1 сентября 39-го года — нападение на Польшу. 40-й год — Бельгия, Голландия, Люксембург, 22 июня — Франция, вся Европа под фашизмом. 41-й — вероломное нападение на Советский Союз. И после этого я слышу, что здесь была вина Советского Союза. Ничего подобного! Многие говорят, что мы на трупах добились победы. Давайте разберемся, используя данные. В Советском Союзе погибло 26,6 миллиона человек. Из них — убито на фронте 5 млн. 141тыс., из них 80 % до тридцати лет. Германия потеряла в боях на фронте 4 млн. и около 800 тысяч союзники. Значит, боевые потери одинаковые. Плюс 5 млн. наших попали в плен, и только 800 тыс. вернулось, остальные погибли. Немцев у нас в плену было около 3,5 млн., и почти все вернулись домой. А кто же эти оставшиеся 18 млн.? Это жертвы среди мирного населения, это и евреи, цыгане, и славяне. Фашисты занимались уничтожением целых народов, поэтому так много жертв из числа мирного населения. А военные потери вполне соизмеримы.

Третий посыл фальсификаторов — то, что советское командование было не профессионально и зазря клали головы солдат. Давайте разберёмся, в 41-м году действительно было такое, но начиная с московской битвы, 42-й, 43-й, 44-й все командующие фронтами, главнокомандующие готовили операции так, как положено. До сих пор изучают их опыт Сталинградской битвы, Курской битвы, не говоря уже об операции ´Багратион´, которая вошла во все учебники. Обвинять командование нельзя, война без жертв не бывает. Обвиняют в том, что Советский Союз, мол, оккупировал восточную Европу. Посмотрите снимки, как нас встречали. Даже в самой Германии, была, конечно, насторожённость, они думали, что будет мщение, но достаточно быстро отношения стали теплыми. Из уст верховного главнокомандующего мы услышали, что гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается. Наши политработники объясняли, что те немцы, которые здесь, в зверствах участия не принимали, поэтому, надо быть благородными. За Польшу погибло 600 тыс. наших лучших сынов и только 2 польские армии участвовали в боях, но сейчас нынешнее руководство Польши поёт, что ´польское войско брало Берлин, а русское войско помогало, трохи, трохи помогало´. Разберемся. 1 200 000 русского войска участвовало в берлинской операции, первый Белорусский, первый Украинский, часть второго Белорусского фронта, две армии польские, первая и вторая — 78 000 и 75 000 человек. Под Берлином погибло 150 000 наших солдат и около 3 000 поляков. Значит, помогали, только наоборот: ´Советское войско брало Берлин, а польское помогало!´ Поэтому с фактами в руках, используя все наши архивные документы, нужно молодежи объяснять, как было на самом деле. Наша ветеранская задача — объяснять, как было, что было, что это великая Победа Советского Народа. Тем более, что сегодня много искажений, например, сняли фильм про Севастополь, а у нас есть участник боёв за Севастополь Люцко Арсений Васильевич. Он там 250 суток был в Крыму, знает от А до Я. Вот он посмотрел этот фильм, звонит, говорит: ´Ну, ничего подобного не было´. Много таких искажений. Нельзя. Трудности были, естественно, но не так, как показывают, например фильм ´Штрафбат´, это все чепуха. Я служил, и в послевоенный период встречал много командиров с штрафной роты. Они нормальные люди, а когда вот эту чепуху показывают, даже обидно.

Я считаю и понимаю, что все посылы для искажения нашей истории идут из ЦРУ с помощью пятой колонны. В России она большая, у нас в Белоруссии поменьше, но мы тут сразу даем отпор. У нас сильная ветеранская организация и очень организованная. Когда в Белоруссии националисты поднимали голову, мы грудью стояли, защищали свой памятник, мы грудью стояли против этого национализма, отрыва Белоруссии от России. Вот в эти трудные 90-е годы участники войны, ветераны войны Белоруссии отстояли единство с российским народом, славянской правдой и преданностью нашему общему делу» — Виктор Федорович Костко, май 2015 года.

*в тексте сохранены стиль, орфография и пунктуация автора